Литературная студия “Феникс”

Литературная студия «Феникс» была образована в 2004 году. У истоков образования литературной студии стояли русские писатели и поэты города Саранска Стас Нестерюк, Александр Зевайкин, Александр Бажанов (Санди Саба), Виктор Мишкин, Наталья Рузанкина, Ольга Савлова, Мария Сакович. Именно эта инициативная группа при поддержке ректора Саранского духовного училища отца Александра (Пелина) и образовали эту литературную студию. Первым руководителем являлась Мария Сакович (2004-2007), с 2007 по 2013 год студию возглавляла Ольга Савлова. В данный момент ею руководит Александр Бажанов. Надо отметить, что трое студийцев являются членами Союза писателей России (Зевайкин, Рузанкина, Бажанов), трое выпускниками Литературного института имени А.М.Горького (Казнов, Тремасова, Нестерюк). Почетным председателем студии является отец Александр (Пелин) – ректор Саранского духовного училища. Заседания студии проходят, как правило, один раз в месяц в воскресенье в 13.00 в Духовном училище города Саранска. Кроме этого, раз в году проводится литературный семинар «Саранская лира». В 2013 году она состоялась уже в 10 раз. С 2012 года студия издает свою литературную газету, которая является общероссийской – «ЛитеРРа».
Необходимо отметить, что литературное объединение зародилась не на пустом месте. Своеобразным предшественником студии был Союз литераторов города Саранска, образованный еще в 1996 году. Потому-то большинство студийцев вышло именно из этой организации. Союз литераторов, к сожалению, сейчас уже не существует, но именно он послужил тем притягательным ядром, которое собрало будущих «фениксовцев» в единое целое. Именно Союз литераторов г.Саранска стоял у истоков создания Международного конкурса «Рождественская звезда». Кроме этого, важен еще один аспект: хоть «Феникс» и располагается в здании Духовного училища, однако при этом не имеет религиозной направленности. Единственное условие: произведения участников студии не должны носить ярко выраженного антихристианского характера, пропагандировать насилие и ненависть человека к человеку.

По всем вопросам звоните: 8 (917) 696 54-48 (Александр Бажанов); spmmsaransk.com

Литературная студия “Феникс” в лицах

Литературное объединение

Гнездо «Феникса»

Жан-Поль Сартр заметил как-то, что приключение становится приключением только тогда, когда оно уже закончилось. Когда все тревоги и волнения позади, и можно, свободно усевшись в кресле, поделиться со слушателями богатой на события историей. Пока же действие продолжается, мы не имеем в голове законченной картины, и не можем сказать – какой эмоциональный окрас она приобретёт в дальнейшем.

Оттого, наверно, проще писать о делах минувших и людях, давно ушедших, что образы и мысли, связанные с ними, в основном сформировались и вряд ли когда-нибудь сильно изменятся. Поэтому, говоря о литературной студии «Феникс», я хочу сконцентрировать внимание не на событиях и встречах, которых за семь с половиной лет было очень много, а на понимании самого феномена этой студии, как мне кажется – весьма оригинального.

Начну с того, что «Феникс» появился не на ровном месте, и не в один день. Предшествовал ему конкурс «Саранская лира», организованный Союзом Православной Молодёжи и непосредственно его тогдашним председателем Марией Сакович. Именно она позвонила мне домой где-то в начале июля 2004 года, сослалась на некие рекомендации и предложила принять участие. Предложение показалось мне неожиданным, и я согласился в основном из любопытства: что из этого получится?

Несколькими годами ранее, в Москве, мне посчастливилось познакомиться с одним студентом из Италии, приехавшим изучать русский язык. В неформальной обстановке он довольно много рассказывал о своей стране такого, что казалось необычным, и совершенно неприменимым к нашим, российским условиям. В частности, о том, что в Италии «церковь» – куда более широкое понятие, нежели «храм Божий», то есть место для отправления религиозного культа. При церквях и монастырях существуют школы, детские сады и приюты, различные учреждения, и, даже, – службы трудоустройства. И человек в поисках работы идёт не на биржу труда, как это нам привычно, а в церковь, зная, что нигде и никто ему лучше не поможет, чем собственный духовный наставник.

Во времена, когда Советский Союз поддерживал коммунистические движения по всему миру, в Италии существовала ещё и так называемая «Красная церковь», прихожанами которой являлись члены партии. Но при этом, как подчеркнул Марио (так звали молодого человека), «Красная церковь» не отделяла себя от традиционного католичества, просто была «красной» по составу прихожан.

После падения коммунизма (в конце 80-ых), «Красная церковь» перестала быть «красной», но не закрылась, не была распущена, просто плавно слилась с остальными, превратившись в обычную католическую, как и все вокруг…

Не знаю, насколько можно доверять тому, о чём рассказывал Марио. Родившись в середине 80-ых, он был тогда слишком мал, и пересказывал, скорее всего, то, что слышал от своих родителей, с известной долей их вымысла и субъективизма. Во всяком случае, ни в одном справочнике или интернете, мне ни разу не попалось упоминание о «Красной церкви» в том смысле, в каком о ней рассказывал о ней наш итальянский гость. Возможно, «Красной» называли в народе какую-то конкретную церковь в его родном Турине, – я не знаю… Меня поразило тогда в его рассказе другое. А именно – насколько глубоко сидит религиозное самосознание в душе целого народа и отдельных его представителей!

Итальянец чувствует себя католиком, не задумываясь об этом, словно рыба, которая не думая о воде, знает о её необходимости. Его самоидентификация не зависит ни от политических взглядов, ни от жизненных убеждений, и, я даже думаю – не зависит и от того, насколько он вообще ВЕРУЮЩИЙ. Он знает, что любое дело, за которое берётся, должно быть благословлено, или как-то «согласовано» с Богом, иначе – ни правды в нём нет, ни удачи не будет!

Нам, в стране, прошедшей через горнило семидесятилетнего государственного атеизма, понять это явление чрезвычайно трудно. Наше религиозное естество за несколько поколений настолько исказилось, что приняло даже не уродливые, а какие-то «лубочные» формы. Так, помнится, ещё лет двадцать назад, поздравляя человека со светлым праздником Пасхи традиционным «Христос воскрес» можно было запросто услышать в ответ: «Воинственный воскрес!» Что выглядело как будто заклинание на тарабарском языке, давно забытом и непонятном.

Поэтому то, что я услышал от Марио, показалось настолько странным, что я поначалу списал всё на чрезвычайную набожность итальянцев. И лишь затем, изрядно поразмыслив, пришёл к выводу, что, пожалуй, так и должно быть, и это – не «чрезвычайная» набожность, а нормальная атмосфера, в которой живут люди в обществе, и потребность в которой прорывалась у нас все эти десятилетия.

Именно об этом я думал, когда приближался к Духовному училищу, на первый литературный конкурс в нашем городе, организованный Православной Церковью. (Вообще-то, если быть точным, то первой была «Рождественская звезда», но «Звезда» – конкурс в первую очередь всё же религиозный, тематический, а здесь речь шла просто о литературе. Без указания тематики. То есть, как следовало понимать – о «светской»).

В тот, первый раз, получилось немного сумбурно. Кроме поэтов и прозаиков в числе участников оказались несколько художников, и я даже заметил известную мне прежде хозяйку модельного агентства. (Об истинной её роли в конкурсе я до сих пор не знаю, помню только, что она сказала небольшую речь о духовном возрождении нации.) Однако, несмотря на спонтанность, были проведены «смотрины» в номинациях «поэзия», «проза» и «экспромт на заданную тему» (темой послужила строка из Некрасова «Однажды, в студёную зимнюю пору»). Три конкурсных дня пролетели на одном дыхании, участники остались довольны, и почти каждый надеялся в будущем увидеть какое-то продолжение.

Оно и случилось осенью того же, 2004 года. 10 октября в Духовном училище «по зову» всё той же Марии Сакович собрались в той или иной мере известные уже люди: Александр Зевайкин, Александр Бажанов, Алексей Баландин, Сергей Зеткин, Юлия Гадеева, Михаил Волков, Ольга Савлова и некоторые другие «литераторы» (в том числе и автор этих строк). Именно в тот день была учреждена литстудия, и впервые прозвучало название «Феникс».

Я взял слово «литераторы» в кавычки неспроста: в основу новой студии вошли в основном те, кто уже был «засвечен» прежде в городском «Союзе литераторов». Да мы и воспринимали новый клуб во многом как альтернативу оставшемуся бесхозным «Союзу», доживавшему последние дни. Впрочем, «Союз литераторов» – это отдельная история о литературном объединении. А тогда…

На первую же (после учредительной) встречу я пригласил Сергея Казнова. Касаюсь этого момента отнюдь не в связи с известностью его имени. Выше я уже коснулся темы проникновения духовного и религиозного элемента в социальную сферу. Казнов своим участием крайне заострил этот вопрос, открыто спросив: а совместимы ли вообще «религия» и «творчество»? Кому как не ему, знать, насколько бескомпромиссно, порой безжалостно настоящее искусство. Истинный художник (в общем смысле этого слова) всегда соревнуется в звании «творца» с тем, кого церковь именует Творцом единственным. И Поэт – зачастую профессиональный безбожник, сознаёт он это или нет. Сергей Казнов – сознавал. Да ещё как! Он не только считал себя атеистом, но был, кроме всего прочего, атеистом воинственным! Ни на какие «сговоры» с религией не шёл и идти не собирался. (Как раз в те дни он написал свой бескомпромиссный «Опиум» – о религии.) Более того – был не крещён и креститься, естественно, не хотел. «Тебе никто не предлагает молиться и петь псалмы. Ты идёшь в литературную студию», – уговаривал я его. Уговорил. Сергей пришёл. И регулярно посещал в дальнейшем. Но очень долго ещё кипела в нём страсть внутреннего спора между творчеством и религией. В опубликованных посмертно выдержках из его «Рабочих тетрадей» есть такой эпизод (видимо, запись телефонного разговора):

«ОНА: «Нельзя быть поэтом и оставаться вне религии».

Я: «Это кто мне говорит? Данте? Или Гийом Аполлинер?.. Ну всё, пока». Ну не дура? Как ей звонить после этого?

В таких случаях лучше не нагреваться».

Насколько я знаю, «ОНА» – очень уважаемая Сергеем женщина, авторитетный литературовед, и, как предполагается – знает, о чём говорит. Но мнение её для Казнова – неприемлемо! Потому что и он – знает, что такое «настоящая поэзия»!

Действительно: среди талантливых художников вопрос о примиримости творчества и религии решается настолько по-разному, что часто становятся непримиримыми сами эти художники. И, примирившись внешне, Сергей до последнего дня жизни в душе считал себя атеистом. Но в «Феникс», тем не менее, ходил!

А многие и по сей день обходят «Феникс» стороной лишь за то, что существует он при Православном Союзе Молодёжи. И понять их часто очень легко. Я, к примеру, не раз бывал свидетелем, когда кто-либо из посетителей студии нападал на произведение другого отнюдь не за художественные недостатки, а исключительно по букве «Закона Божьего» (в своём, правда, весьма узком понимании этой «буквы»).

Другим, напротив, мешает собственная набожность. Привыкшие в вере видеть строгие этические нормы, они видят в студии при храме проявление греховной вольности. Однако, несмотря на такие издержки, постоянные участники понимают, что посещают литературную студию, а не религиозный диспут. А литература – явление светское, если только не оговорены иные условия.

И, думаю, стоит вернуться к теперь уже давнему спору с Казновым, когда я однажды назвал его православным.

– Я не православный! Я атеист! – стал горячо возражать он.

– Если бы тебе пришлось месяц просидеть в одной камере с атеистом откуда-нибудь из Пакистана, ты бы понял, что я имею в виду! – сказал я.

Как ни удивительно, именно этот аргумент заставил Сергея глубоко задуматься. Действительно: вопрос «принятия – непринятия» Бога – вовсе не показатель нашего нравственного воспитания, гораздо больше зависит от среды и традиций, в которых мы выросли. А за ними – тысяча с лишним лет крещёной Руси, со всеми вытекающими традициями, общественным укладом, да и просто – домашним воспитанием. И, будучи свободным в вероисповедании, автор лишь тогда может рассчитывать на серьёзный успех, когда в творчестве его естественно и органически отражаются эти традиции и нравственные нормы. А верующий он, или атеист – не так уж важно. В мировой литературе много выдающихся имён как с той, так и с другой стороны. И среди русских писателей тоже. Главное – суметь поднять своё видение мира на тот уровень, на котором читатель ощутит солидарность с тем, что он читает. Ведь, как сказал Джордж Оруэлл: «Лучшие книги говорят нам то, что мы сами давным-давно знаем».

Кстати, словосочетание «Русский писатель» вовсе не говорит о национальности автора. Оно означает лишь причастность к литературе, написанной на русском языке. А ведь кроме Пушкина, Толстого и Достоевского, мы имеем в ней и Гоголя, и Айтматова, и Искандера. И нашего земляка, бывшего участника студии, безвременно ушедшего Виктора Мишкина, кстати…

Словом, время показало жизнеспособность литобъединения при православном храме. В этом видится добрый знак возрождения естественной для русских писателей творческой среды. И то, что  говорил когда-то Марио про Италию, не кажется теперь чуждым и для нас. Россия постепенно обретает свой естественный облик.

А основной деятельностью, кроме семинарских занятий, стала для участников литературной студии “Феникс” организация всё тех же конкурсов «Саранская Лира». Участие в жюри и проведение мастер-классов с молодыми авторами. Приятно отметить, что благодаря им и «Фениксу» в республике «засветились» новые имена, не всегда молодые, но (по разным причинам) прежде не известные. Такие как Игорь Свитин, Пётр Громов, Алексей Музалёв, Инна Васюнина, Наташа Сысуева и многие другие.

Стас НЕСТЕРЮК

 

На главную