Виктор Мишкин. Цикл стихов “Звенья”

«ЗВЕНЬЯ»

(1992 г. и 2000 г.)

* * *

Мы едем в троллейбусе и молчим,

лишь двое они смеются.

Она б разбивала сердца мужчин,

как чашки, тарелки и блюдца,

когда б захотела того, но вот

она не желает смут.

Принадлежат эти ноги и рот

лишь ему одному.

Любит она их всех одного.

И мечтают – до нервной дрожи! –

все мужчины в троллейбусе сделать его

на этот троллейбус похожим.

* * *

Похожим на радугу утром погожим

(а мы предположим, что мир, словно храм)

идти хорошо, улыбаясь прохожим,

а нету прохожих – бродячим котам.

И утром цветным тянет петь и смеяться,

смеяться до дрожи, и петь, а потом

с пригожей прохожею расцеловаться,

а нету похожей – со встречным котом!

Идти, корча рожи, сияя счастливо,

идти (предположим) с букетом цветом

(а нету цветов – так с бутылкою пива),

встречая пригожих прохожих котов.

Похожим на радугу утром погожим

все кажется светлым, и даже вон тот,

мой путь пересекший (ах, будь осторожен!),

пригожий, прохожий, хромой черный кот.

* * *

Кот мурлыкал на диване –

голова под мышкой –

то ль в истоме, то ль в нирване,

то ль во сне съел мышку.

Сжав себя в пушистый шарик

(хвост торчит из шара),

закипел пушистый чайник

без огня и пара.

А чего ему, обжоре?

Спит, забыв забавы,

кот, звучащий в ррре-мажоре

субконтроктавы.

Кто еще кота мне ссудит?

Есть такая тема!

Два кота и это будет

стереосистема!!!

Два кота сожрут свой ужин,

лягут кверху брюхом.

Эквалайзер им не нужен –

знай чеши за ухом!

И душа тоску забудет.

Схлынет злости пена.

Ре-мажоррр. И это будет,

как концерт Шопена.

* * *

Шопена соната звучит из окна.

Хотя, не уверен. Возможно, что Листа.

Он знает: живет там соседка одна –

сама пианистка, и дочь пианиста.

Она пианистка, и редкий талант.

Он – повар в столовой. И думает робко:

«О чем говорить с ней? Я не музыкант.

А, может, наврать ей чего-нибудь ловко?

Мол, сам композитор и сам по себе

(и к лету симфония будет готова),

играю на арфе, кларнете, трубе,

я внук Ростроповича, сын Спивакова,

с Бешметом дружу, от Шопена дрожу,

от Листа теряюсь сквозь сказочных далей…

Ну, в крайнем уж случае, веско скажу,

что я первокласснейший мойщик роялей…»

И повар теряет избыточный вес.

При встречах случайных он смотрит вслед с болью.

А так стройна, а под мышкой – диез,

а шубка поедена злобной бемолью.

И повар, бедняга, не знает в тот миг:

она, тихо плача, в бессонные ночи,

листает страницы поваренных книг,

забросив Шопена и лабухов прочих.

* * *

«Прочих порошу я удалиться!» –

закричать готов. Вокруг кольцо

из людей. Их сумрачные лица

заслоняют дивное лицо.

Мне бы крикнуть, громко завывая:
«Выйдите и не мешайте мне!»

выйдите из этого трамвая

и оставьте нас наедине.

Выйдите. Плевать, что дождь, и осень,

и листва желта, как канифоль.

«Где же все?» – она тихонько спросит.

Я отвечу тихо: «Съела моль…»

Будем мы в глаза смотреть друг другу.

А куда  ж еще? Пустой салон.

Будет наш трамвай идти по кругу –

ведь водитель тоже вышел вон.

И не будет суеты и шума.

Будет все спокойно и светло.

Двух билетов несчастливых сумма

сложится в счастливое число.

Выйдите, и пусть никто не знает,

что хочу сказать я ей одной,

в опустевшем призрачном трамвае,

где она – наедине со мной.

* * *

Со мной сегодня ночь играет в карты

на щелбаны. Тоска плывет, как кит.

На небе нынче облака, как парты,

и звезды там сидят – ученики.

Урок там географии. Я тоже

листаю карты. Мысли-пауки.

Москва. Нью-Йорк. Париж. Тамбов. Воронеж.

Куда бы убежать мне от тоски?

* * *

От тоски нет верного лекарства.

Разве только взять да застрелиться.

Там и здесь таинственные лица

за глоток любви дают полцарства.

От тоски надежного нет средства.

Кроме разве только алкоголя.

(Впрочем, из запоя выйдешь воя…)

Да еще воспоминаний детства.

А еще поверить можно вере.

Если греть тебя способна вера.

Двери есть, но нет ключа от двери.

Есть тоска, да жаль – нет револьвера.

* * *

Револьвера сталь в кармане греется

Если пить – так сразу и до дна.

Он подходит к дому и надеется,

что она – ах, дай-то Бог! – одна.

Мысли скачут в голове несвязанно…

Дверь подъезда… Лестница… Ну что ж…

Есть надежда: все что было сказано

про нее – чудовищная ложь.

Чтоб туман развеять неизвестности,

он затеял странную игру,

задыхаясь от любви и ревности,

а она спросила поутру:

«Для чего же ночью с мордой тусклою

ты припер сюда вооружен?

Звал меня зачем рулеткой русскою

среди прочих ласковых имен?»

* * *

(…)

* * *

Перед рассветом, в пять часов,

сомнения отбросив прочь,

он отомкнул дверной засов

и, улыбнувшись, вышел в ночь.

Не взял с собой он ничего.

Шел по сугробам-облакам.

Остался в комнате его

лежать вещей ненужный хлам.

Его ведет какая цель?

Какая сказка или быль?

Следы его слизнет метель.

Покроет вещи его пыль.

Вернется ль он, чтоб снова жить

как прежде, боль свивая в жгут?

Легко из дома уходить,

когда тебя назад не ждут.

* * *

Не ждут на дальней заставе

врага и беспечно дремлют.

А враг уже мины ставит!

А враг уже роет землю!

(Готовит тайно подкопы.)

Всегда начеку быть нужно!

Держать в порядке окопы,

и чаще смазывать ружья.

Не то много слез прольется.

Храните же честь мундира!

Иначе враг подкрадется

и выкрадет командира!!!

Ты тоже поэт: всё взглядом

обшарь, а в момент тревожный

взрывай поэмы-снаряды.

Держи четко ритм трехсложный!

* * *

Трехсложный стих из моды вышел.

Любой из моды вышел стих.

Читатели плюются с вышек

и издают могучий чих.

Раздвинув чувства, как штативы,

поёт поэт. Поёшь? И пой!

Плевать, что в моде детективы

с погоней, дракой и стрельбой.

Пусть детективы – вещь! Умело

сюжет лихой закручен в них.

Поэт, ты делай свое дело –

высасывай из ручки стих.

Зачем летит по небу птица?

Куда олени держат путь?

Твоя работа пригодится

когда-нибудь, когда-нибудь.

* * *

(…)

* * *

Дождя желают травы.

Любви желают девы.

И те и эти правы,

надежды королевы.

Смешно идти по краю.

То рай, то ад кромешный.

А я чего желаю?

Чего хочу я, грешный?

А люди хмуры в страсти –

как проглотили тучу.

Одни желают власти.

Другие – денег кучу.

Моя же в чем отрада?

Что жить поможет вольно?

Мне ничего не надо!

С меня всего довольно!

Жить в Африке иль в Польше?

Быть первым или пятым?

Мне в жизни нужно больше,

чем всем вам вместе взятым!

* * *

Взятым за жабры рыбам так тяжело дышать.

Рыбам не хочется видеть солнечный диск.

У рыбы нет ног, и не может она убежать.

Не может издать дикий вопль, а также визг.

Придется рыбе испробовать вкус огня.

Вот так же и я попался – реви – не реви! –

и кто-то грубый за жабры схватил меня

и вытащил прочь из водоема любви.

* * *

Любви веселая страна.

(Здесь каждый житель пьян и весел.)

Напиток слов – глоток вина.

В ушах звенит от звонких песен.

Любви печальная страна.

И в небе хмуром бродят тучи.

Тоска, веревка, мрак, стена.

Надежды все же так живучи!

Разлука – нож. Отказ – пила.

В чужих глазах бродить опасно.

Печальна или весела –

страна любви всегда прекрасна.

На страницу автора