Нужны ли поэты России? Интервью с поэтом

Владимир Мазин

Интервью с поэтом Владимиром Мазиным

Всё начинается с рождения, утверждает поэт, и всё не случайно. Об этом Владимир Мазин говорит в своих стихах нового сборника “Ритмы времени в рифмах судьбы”.

Их временную непоследовательность он оправдывает тем, что ему не хотелось придерживаться хронологии публикаций, но он сохранил хронологию своего эмоционального взросления. Поэт обращается к землякам, которые уловят духовное созвучие со своим мировосприятием. Сегодня он говорит о силе слова и о рождении своей книги жизни.

– Случай житейский: скоро исполнится 60 лет. Мне хотелось сделать подарок не столько себе, сколько читателям, потому, что они у меня всё – таки есть. Я долго думал над этой книгой, хотел сделать лирический хронограф – от первых публикаций до последних, потом решил, что читателям не важно, когда написано стихотворение. Важно его качество и тема. Поэтому книгу тематически структурировал в шесть разделов, куда поместил и ранние стихи и последние. В первом разделе стихи ранней юности и рефлексии по поводу прошедшего детства. Поэт не знает, куда его поведёт язык и система образов. Иногда начинаешь писать об одном, тебя текст ведёт совершенно в другую сторону, и тогда приходится переделывать первую строфу… Недаром Ахматова говорила: “Когда б Вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда”… Иногда пишешь о современности, и вдруг уходишь в воспоминания о детстве, о маме, Ларьяке, о добрых людях…

– Вы так и не замахнулись на поэму?

– Я на неё не только замахнулся – у меня уже есть вариант, который я хотел отдать в публикацию. Не знаю, хорошо это или нет, но я никогда только что написанные стихи не отдаю в печать: они должны отлежаться, дождаться моего взгляда как стороннего читателя. Поэма должна иметь сюжетную линию, и мне кажется, что в ней недостаточно эпического материала. Я повезу черновик в Петербург любимым преподавателям, попробую им почитать.

– Вы говорите о крупной поэтической форме. А нужна ли она? Нужны ли поэты?

– Я думаю, что поэты России нужны. Поэзия – это высший пилотаж языка. Страна без своего национального языка, без многообразия художественных осмыслений жизни – это не страна. Причём, это хорошо понимали власти предержащие. Например, царь Алексей Михайлович, отец Петра Первого, приближал к себе поэтов. Он пригласил ко двору Семёна Полоцкого именно потому, что это был незаурядный человек, пишущий в поэтической форме о событиях сегодняшнего дня и об истории славянства. Полоцкий при дворе был не только как учитель царских детей, но и как пиит. Он известен как один из основоположников русского стихосложения. Помните, в советское время говорили, что Николай Второй – погубитель Пушкина? На самом деле это далеко не так, он много ему помогал. Вообще Александр Сергеевич – первый профессиональный поэт: он жил за счёт своего литературного труда. Если до него тот же Ломоносов и другие служители писали стихи на заказ и злобу дня, то Пушкин был свободным поэтом и пытался быть издателем. Главным же его меценатом был царь, он давал деньги из казны, то есть авансировал будущее, а также “Историю Пугачёва”, из которой родилась “Капитанская дочка”.

Платон говорил, что государством должны править философы. Власти предержащие всегда понимали необходимость культуры и литературы, которые формируют эстетический взгляд на жизнь и поднимают важные темы патриотизма. Сегодня, куда взор ни кинешь, попадёшь если не на поэта, так на прозаика или самобытного барда, но никакого удовольствия от художественной формы их творений не получишь. Один раз сказанное: “Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан” – это не совсем так. Ты обязан быть гражданином, но можешь не писать стихи. Но если ты поэт, то твоя гражданская позиция состоит в том, что ты должен знать материал. Мы не можем представить артиста балета, который бы не занимался тренажём, или музыканта, который не знает нот, зато легко представим поэта, который не знает языка. Самое интересное в том, что сейчас уровень словесной культуры таков, что массовый читатель не замечает этих пробелов, но знает, как плохая поэзия влияет на его эстетический вкус.

Говорят, первую строку диктует бог, над второй нужно подумать, третью нужно зарифмовать, как акцентное слово…

– Владимир Алексеевич, уходят хорошие поэты. Ушёл Рождественский. Кто остался?

– Ну, Евтушенко, слава богу, жив – здоров, Белла Ахмадулина. На слуху таких поэтов очень мало. Назову Дмитрия Водейникова, Веру Павлову, Александра Кушнера… Были поэты очень громкие, но были и тихие, хотя всем известные, например, Рубцов. Слава у него посмертная. Был и Владимир Соколов, замечательный поэт. Помню, в Ленинграде купил его тоненькую книжку и полюбил. Он писал: “Пластинка должна быть шуршащей, заигранной, должен быть сад в акациях, так шелестящий, как лет восемнадцать назад…” Великолепная пейзажная лирика, обращение к душе…

– У нас в городе довольно много так называемых поэтов. Зачем люди пишут стихи?

– По разным причинам. Стихи пишут и писали почти все, когда человека переполняли чувства и играла кровь. Хочется выговориться, самоутвердиться, но чаще всего эти стихи годятся для домашнего употребления. Их можно показать маме, учительнице, друзьям и девушке, которая понравилась. Честно скажу: меня охватил ужас, когда в 1967 году вдруг появилось моё стихотворение в газете “Ленинское знамя”, хотя стихотворение о любви я послал под впечатлением странных идей: через газету Она поймёт, о ком я пишу. Но зачем я это сделал, не подумал. А ведь это для всего народа! Когда вышло стихотворение, стало неловко, потому что я понял: никто не догадался, перед каким ларьякским домом я стою! “Милый друг, мой милый друг – деревня, ты не сможешь мне помочь”. Если ребёнок придёт ко мне с подобными стихами, я возьму его в литературную студию и буду с ним заниматься. Я вообще не называл себя поэтом до определённого времени. Когда выпустил первую книжку, на ней было подстрочное название: “Лирические страницы районного стихотворца”. Я не мог и не хотел встать в ряд с теми, кто называет себя поэтом. Потом понял, что это – судьба…

– Но ведь графоманы становятся членами Союза писателей. Как это объяснить?

– Снижением творческого уровня, причем не самого союза. Понятно, когда нет государственной поддержки,союз сам пытается как-то выжить. Там люди работают почти на добровольных началах. Быть ли тебе поэтом, решает местный клан. Союз же называется профессиональным, то есть человек должен профессионально заниматься литературой. Но как он может ею заниматься, если не имеет филологического образования и даже самообразования, который читает только самого себя? Прежде чем стать писателем, нужно стать читателем! Я знаю наизусть не себя, а больших поэтов. Мой педагог Герман Гоппе советовал читать классику, восхищаться поэзией. Я восхищался, но вдруг меня осенило: перечитаю! Помню, по-другому услышал Блока, благозвучие его строк: “И вздохнули духи, задремали ресницы, зашептались тревожно шелка…” Вот поэзия! Большие поэты не мешают писать стихи, они вызывают только восторг, но их я повторять не хочу. Поэт должен быть индивидуален, со своим голосом, образной системой. Штампованный поэт – это портрет Моны Лизы на майках. Мы её узнаём, конечно, но это не шедевр Леонардо да Винчи.

– А вы когда почувствовали себя поэтом?

– Стихи пробовал писать, рифмовал лет в 10 -11, даже раньше, если называть пробы пера, частушки мои стихотворными опытами.  Помню, случай был со мной, лет в 14-15, я не спал, рядом лежала бумажка. Мама спросила: “Ты чего не спишь?” – “Мама, я, наверное, больной. У меня строчки бегают”… Так же бывало, когда я ставил танцевальные номера, искал движения и связки, когда занимался вокалом. Кто – то сказал, что у меня стихи пластичные. От хореографии. Музыкальные? Так я и музыкой занимался. Ощутить себя поэтом можно тогда, когда ты не можешь не писать. Вот сейчас я не могу не писать.

– И строчки по-прежнему бегают?

– Да, да, причём, когда мне не очень хорошо. Нельзя быть постоянно счастливым в нашей жизни. Как только я что-то сотворю, иногда хочется сказать: “Ай да Мазин, ай да сукин сын!” Иногда говорю себе: “Об этом я подумаю завтра”…Иногда стихи рождаются неожиданно, но, видимо, для этого должна быть подготовлена душа. Так родилось стихотворение “Господь, сохрани эту женщину” – молитвенный возглас. Я подскочил ночью и за двадцать минут написал… Откуда это? Судьба?

– Нынче нужны донцовы, устиновы, детективы и прочие триллеры. Как рядом жить поэзии?

– Это было всегда. Пушкин сказал словами своего героя: “У нас любить привыкли только мёртвых”. Вообще поэту никогда легко не жилось. Потом, у нас не понимают, насколько поэзия важна для воспитания будущего поколения. В нашем городе есть конкурс “Маленькая муза”, он существует уже 14 лет, а это – время. Я все годы принимаю в нём участие. Мы должны готовить не поэтов, а среду, из которой они, возможно, появятся, зато мы воспитаем эстетически образованного читателя, слушателя, зрителя. Вот что нам надо, вот на что нужно нацеливать государственные программы! Известные российские литераторы, художники и музыканты написали открытое письмо президенту страны о необходимости поставить эстетическое образование в центр внимания нашей школы. Надеюсь, что это не глас вопиющего в пустыне, что власть поймёт, как мы теряем целые поколения. Вот решила в своё время директор СШ № 3 Надежда Павловна Старкова, что ребятишкам нужно заниматься в литературной студии, так она и работала шесть лет, и выпустила шесть альманахов “Здравствуй, Пушкин!”, которые получили высокую оценку не только в округе, но и в России…

– Как вы думаете: повторится ли Серебряный век?

– Вполне возможно! Я думаю так: или будет взлёт литературы и внимание государства к художественной культуре, или будет нечто страшное, развал. Не секрет, что все дети талантливы, поэтому хочется, чтобы им дали возможность самоутвердиться в художественном творчестве. И нужно относиться к этому с большим вниманием. Как бы ни хвалили ЕГЭ, я думаю, что с русским языком он сыграл злую шутку: в школах падает грамотность, дети перестали говорить на хорошем русском языке…

– Так, глядишь, и поэтов не будет в России?

– Россия очень нуждается в настоящих поэтах!

Наталья Степанова.

Интервью с поэтом Владимиром Мазиным, «Варта» – 24 июля 2010