Рамиль Сарчин

Рамиль Сарчин

 

 

 

 

 

Рамиль Сарчин. Кандидат филологических наук. Член Союза российских писателей, Союза писателей Республики Татарстан, Объединения русскоязычных литераторов Финляндии. Автор поэтических сборников «Стихотворения» (1998), «Возвращение» (2009), «Цветоповал» (2011); монографий «Поэтический мир Н.Н. Благова» (Казань, 2008), «Николай Благов» (Ульяновск, 2008), «Традиции русской поэзии в лирике Инны Лиснянской» (Казань, 2009), “Лирика Роберта Миннуллина” (Казань, 2012); сборника статей «Лики казанской поэзии» (Казань, 2013). Обладатель гранта губернатора и правительства Ульяновской области (2007), премии Объединения русскоязычных литераторов Финляндии (Хельсинки, 2011), республиканского гранта “Учитель-исследователь” (Казань, 2012). Лауреат I степени II Международного песенно-поэтического конкурса «Журавли над Россией» (номинация «Авторская песня о Родине»; Москва, 2011). Творчество и исследования автора широко представлены на страницах местных, общероссийских и международных СМИ, сборников статей всероссийских и международных конференций (Казань, Елабуга, Уфа, Ульяновск, Тамбов, Омск, Пермь, Челябинск, Рязань, Москва и др.), в газетах, журналах, альманахах, коллективных сборниках и на интернет-сайтах: «Карамзинский сад»,”Стрежень”, «Мономах» (Ульяновск), «Аргамак-Татарстан», «Казань», «Идель», “Звезда Поволжья”, “Казанский альманах”, “Магариф” (Казань), “Родина” (Челябинск), «Зинзивер» (Санкт-Петербург), “Татар доньясы” (“Татарский мир”), «Молодая гвардия», «Наш современник», «Дружба народов» (Москва), «Свой вариант» (Украина), «Иные берега», “Северная широта” (Финляндия), “Созвучье муз” (Германия) и др. Стихи переведены на французский и турецкий языки.

Стихи
***

Дом на краю села.
В нём не погашен свет.
Бабушка умерла.
Бабушки больше нет.

Бабушка – умерла.
Вот уже сорок дней…
Знаешь, она была
Родиною моей.

 

 

***

Нету радости ни от чего:
Ни от посиделок с добрым другом,
Ни среди людей, ни от того,
Что зовут они семейным кругом.

Лишь туман томления в груди,
Только одиночество с тоскою.
И до смерти хочется покоя
От того, что будет впереди…

 

***

Для тебя я такой же, как многие,
Ближе разве, но вряд ли родней.
И живём мы с тобой, одинокие, –
В одинаковом множестве дней.

Оракушенные привычками,
Всё тоскуем о чём-то большом…
И тоска-то какая – не вычерпать
Никаким, даже звёздным, ковшом!..

 

 

ОСЕНЬ

Длиннее ночи, дни короче –
Всё ближе к осени дела.
И вот ни дня уже, ни ночи –
Сплошная мгла.

И день, и ночь – сплошные тени,
И всё длиннее и длинней.
А что же мы ещё хотели –
Пора теней!

И звёзды гроздьями поспели
И чаще падают они.
У речки Сюнь, родной купели,
Грустит тальник.

И убывает птичье пенье –
И всё печальнее душа.
Деревья тают постепенно,
Листвой шурша.

Меняются деревья в цвете:
На их тысячелистье лиц
Застыла грусть-тоска по лету,
По пенью птиц.

Но мы почти не замечаем,
Как лист уходит за листом,
И только по своей печали
Поймём о том

И, сколько песен мы не просим, –
По безответности немой!
Уж лето обернулось в осень,
А та – зимой.

 

 

***

Дорога тянется,
Как пёс, ко мне.
Сутулясь, пьяница
Идёт по ней.

Да за околицей,
Где зябь везде,
Ворона молится
На борозде.

Дорога узкая,
А всюду – ширь!
Таков у русского
Замер души.

 

 

ПОСЛЕДНЯЯ ЛИСТВА

Пора переселенья душ
Творится будто бы на свете!
По осени, от первых стуж,
Листвою окрылился ветер.

Но с опереньем золотым
Ему кружить совсем немного:
Сгорят осенние листы,
Падут на землю одиноко.

И в том не осени вина –
Она сама-то мимолётна.
Что жизнь утратами полна,
Печалиться из года в год нам.

Но как не верить чудесам:
Едва успеет опуститься,
Листва грустит по небесам,
Подобно перелётным птицам.

И быть однажды перестав
Листвой, собьётся в птичью стаю –
И ни единого листа
Ни в мире, ни в душе не станет.

Но, впрочем, и душа сама
Когда-то обернётся птицей…
А там, за осенью, зима
В окно крылами постучится.

 

 

СОЛНЦЕ

…И солнце осенью стареет:
Едва прореживая тьму,
Оно уже почти не греет,
Не нужно стало никому.

Не важно никому, взошло ли,
Торит ли светлые пути.
И вот – живём как поневоле,
И что ни день – то ночь почти.

И так – тревожимая снами,
Без солнца старится душа…
Не важно: осень ли, весна ли,
Зима ли, лето ли – дышать

Дано нам только под светилом
И видеть сны о небылом.
Нет, это не оно остыло,
Остыли мы – и поделом

Нам тьма тоски и мгла печали…
Нет, виновато не оно,
Что мы его не замечаем
И так тревожно и темно…

 

 

***

…И непонятно, на которой улице,
Где ночь, аптека и всё тот же свет,
Ты так незвёздно, дорогой, сутулишься –
Как будто Чуда не было и нет.

И разве мы так невысоко созданы,
Что нам не оторваться от земли –
Как будто рождены мы не под звёздами –
И не для звуков сладких и молитв?..

 

 

***

Своими пальцами на моей коже
Играла музыку высоких сфер…
И всё казалось мне: быть может,
Может,
Сидим в каком-нибудь с Тобой кафе.

И льётся музыка, рождая песню –
Такую дивную, как ручеёк,
И мы с Тобою наконец-то вместе,
И говоришь Ты мне,
Что дурачок

Я обезумевший, раз так страдаю
От звука всякого и от руки…
Ты понимаешь ли, моя родная,
Что песней не избыть моей тоски
По музыке на зазвеневшей коже?..

 

 

***

…Я ушёл за грань того, что ведомо
Разве только Богу одному:
И Звезде одной был только преданный,
Той, что обезболивает Тьму,

Той, что так немыслимо далёкая –
Кажется, за гранью Бытия –
Там, где всё туманом заволокано,
Там, где будем только Ты и я…

 

 

 

МУЗЕ

Мои нечисты ночи,
Так нечисты:
Живу с женой, а мысли — о тебе —
Как на ветру страдающие листья,
По осени — покорные судьбе!

Конечно, это страсть,
Конечно — подлость
И грязь
По отношению к жене.
И что быть может нечестнее: подле
Нее лежать и каяться в вине

Перед тобой и перед ней?.. Нечисты
Мои не то что ночи — день любой…
Скорей бы уж пережелтели листья,
Перегорели…
Как и я… тобой…

 

 

***

Дым над домом как волосы милой –
Также вьётся и хочется гладить,
Как у Той, что когда-то любила,
Той, которой лишь
Сердце и радо.

Дым над домом родным издалёка
Всё манит и манит бесконечно –
Этот кольцами вьющийся локон
Несказанно желанной и нежной.

Дым над домом… он тянет мне душу,
Будто ветер в лихую погоду.
Нет Тебя, но Ты только послушай:
Всё протяжней гудит –
Год от года…

 

 

СОЛОМИНКА

Соломинка, охапка, стог –
К соломе я неравнодушен:
Её тепло среди дорог
Всегда обогревало душу.

И память бережно несла
В её осеннюю усталость
На оконечности села,
Где молодость моя свершалась.

И юношеский оборот,
И ранняя девичья милость,
И тот соломенный омёт,
Где всё впервые и случилось…

Душа не ведает границ.
И посреди дорог, послушай,
Соломинка, как некий шприц,
Мою вытягивает душу.

 

 

***

Деревья догола раздеты,
Листвой ласкаются о ноги –
Так безысходно одиноки,
Совсем как брошенные дети.

Прохожий, человек радушный,
На небо звёздное укажет
И почему-то тихо скажет,
Что звёзды – это чьи-то души.

Они людьми когда-то были:
Любили их, они любили.
И ничего, что их так много, –
Им и на небе одиноко.

А я давно уже о звёздах
Того же мненья, что о листьях…
И по ночам так стынет воздух,
И пусто на душе, и мглисто.

 

 

***

Мне бы детский смех услышать,
Детский плач…
Но с утра кричит на крыше
Только грач.

Да мурлычет с недосыпа
Хмурый кот,
Да повсхлипывают липы
У ворот.

Да по трубам ветер воет –
Не впервой.
Может быть,  из-за него я
Сам не свой.

 

 

***

За изгородью вяза
Без суетных хлопот
Кузнечик долговязый
Мелодии прядёт.

На холмике покатом
Волнуется трава –
Паук, старик пузатый,
Сплетает кружева.

И пусть себе сплетает,
Пусть вечно вьётся вяз
И песни сочиняет
Кузнечик-долговяз!

 

 

ЛУИЗЕ

Это мне когда-то
С высоты далось:
Чёрная в закатах
Ночь твоих волос.

Зелень взгляда точно
Изумруд озёр –
И колдует ночью
Этот влажный взор.

Губы пахнут зноем –
Даже в дни обид.
Ты – моё земное,
Мой вседневный быт.

Впрочем, быт, как знаешь,
Отблеск бытия.
Значит, ты земная
Высота моя.

 

 

НА ЗАРЕ

Когда и петух не поёт на дворе
И всё молчаливо и гулко,
Люблю совершать по весенней заре
У маковой речки прогулки.

Шуршат под ногами песок и голыш,
И щурится солнышко, грея,
И ты всё шагаешь – и вроде бы длишь
Себя на какое-то время…

 

БЛАГАЯ ВЕСТЬ

Когда от грусти никуда не деться,
Но так гудит колодезный мотор,
Что даже солнце розовым  младенцем,
Не унимаясь, просится во двор,
В каком-нибудь вишневом переулке,
В таком же светлом, как благая весть,
Я становлюсь до удивления гулким,
Как будто переулок я и есть.