Сарчин Рамиль. Стихи

Рамиль Сарчин

Рамиль Сарчин. Кандидат филологических наук. Член Союза российских писателей, Союза писателей Республики Татарстан, Объединения русскоязычных литераторов Финляндии. Автор поэтических сборников «Стихотворения» (1998), «Возвращение» (2009), «Цветоповал» (2011); монографий «Поэтический мир Н.Н. Благова» (Казань, 2008), «Николай Благов» (Ульяновск, 2008), «Традиции русской поэзии в лирике Инны Лиснянской» (Казань, 2009), “Лирика Роберта Миннуллина” (Казань, 2012); сборника статей «Лики казанской поэзии» (Казань, 2013). Обладатель гранта губернатора и правительства Ульяновской области (2007), премии Объединения русскоязычных литераторов Финляндии (Хельсинки, 2011), республиканского гранта “Учитель-исследователь” (Казань, 2012). Лауреат I степени II Международного песенно-поэтического конкурса «Журавли над Россией» (номинация «Авторская песня о Родине»; Москва, 2011). Творчество и исследования автора широко представлены на страницах местных, общероссийских и международных СМИ, сборников статей всероссийских и международных конференций (Казань, Елабуга, Уфа, Ульяновск, Тамбов, Омск, Пермь, Челябинск, Рязань, Москва и др.), в газетах, журналах, альманахах, коллективных сборниках и на интернет-сайтах: «Карамзинский сад»,”Стрежень”, «Мономах» (Ульяновск), «Аргамак-Татарстан», «Казань», «Идель», “Звезда Поволжья”, “Казанский альманах”, “Магариф” (Казань), “Родина” (Челябинск), «Зинзивер» (Санкт-Петербург), “Татар доньясы” (“Татарский мир”), «Молодая гвардия», «Наш современник», «Дружба народов» (Москва), «Свой вариант» (Украина), «Иные берега», “Северная широта” (Финляндия), “Созвучье муз” (Германия) и др. Стихи переведены на французский и турецкий языки.

Стихи
***

Дом на краю села.
В нём не погашен свет.
Бабушка умерла.
Бабушки больше нет.

Бабушка – умерла.
Вот уже сорок дней…
Знаешь, она была
Родиною моей.

***

Нету радости ни от чего:
Ни от посиделок с добрым другом,
Ни среди людей, ни от того,
Что зовут они семейным кругом.

Лишь туман томления в груди,
Только одиночество с тоскою.
И до смерти хочется покоя
От того, что будет впереди…

***

Для тебя я такой же, как многие,
Ближе разве, но вряд ли родней.
И живём мы с тобой, одинокие, –
В одинаковом множестве дней.

Оракушенные привычками,
Всё тоскуем о чём-то большом…
И тоска-то какая – не вычерпать
Никаким, даже звёздным, ковшом!..

ОСЕНЬ

Длиннее ночи, дни короче –
Всё ближе к осени дела.
И вот ни дня уже, ни ночи –
Сплошная мгла.

И день, и ночь – сплошные тени,
И всё длиннее и длинней.
А что же мы ещё хотели –
Пора теней!

И звёзды гроздьями поспели
И чаще падают они.
У речки Сюнь, родной купели,
Грустит тальник.

И убывает птичье пенье –
И всё печальнее душа.
Деревья тают постепенно,
Листвой шурша.

Меняются деревья в цвете:
На их тысячелистье лиц
Застыла грусть-тоска по лету,
По пенью птиц.

Но мы почти не замечаем,
Как лист уходит за листом,
И только по своей печали
Поймём о том

И, сколько песен мы не просим, –
По безответности немой!
Уж лето обернулось в осень,
А та – зимой.

***

Дорога тянется,
Как пёс, ко мне.
Сутулясь, пьяница
Идёт по ней.

Да за околицей,
Где зябь везде,
Ворона молится
На борозде.

Дорога узкая,
А всюду – ширь!
Таков у русского
Замер души.

ПОСЛЕДНЯЯ ЛИСТВА

Пора переселенья душ
Творится будто бы на свете!
По осени, от первых стуж,
Листвою окрылился ветер.

Но с опереньем золотым
Ему кружить совсем немного:
Сгорят осенние листы,
Падут на землю одиноко.

И в том не осени вина –
Она сама-то мимолётна.
Что жизнь утратами полна,
Печалиться из года в год нам.

Но как не верить чудесам:
Едва успеет опуститься,
Листва грустит по небесам,
Подобно перелётным птицам.

И быть однажды перестав
Листвой, собьётся в птичью стаю –
И ни единого листа
Ни в мире, ни в душе не станет.

Но, впрочем, и душа сама
Когда-то обернётся птицей…
А там, за осенью, зима
В окно крылами постучится.

СОЛНЦЕ

…И солнце осенью стареет:
Едва прореживая тьму,
Оно уже почти не греет,
Не нужно стало никому.

Не важно никому, взошло ли,
Торит ли светлые пути.
И вот – живём как поневоле,
И что ни день – то ночь почти.

И так – тревожимая снами,
Без солнца старится душа…
Не важно: осень ли, весна ли,
Зима ли, лето ли – дышать

Дано нам только под светилом
И видеть сны о небылом.
Нет, это не оно остыло,
Остыли мы – и поделом

Нам тьма тоски и мгла печали…
Нет, виновато не оно,
Что мы его не замечаем
И так тревожно и темно…

***

…И непонятно, на которой улице,
Где ночь, аптека и всё тот же свет,
Ты так незвёздно, дорогой, сутулишься –
Как будто Чуда не было и нет.

И разве мы так невысоко созданы,
Что нам не оторваться от земли –
Как будто рождены мы не под звёздами –
И не для звуков сладких и молитв?..

***

Своими пальцами на моей коже
Играла музыку высоких сфер…
И всё казалось мне: быть может,
Может,
Сидим в каком-нибудь с Тобой кафе.

И льётся музыка, рождая песню –
Такую дивную, как ручеёк,
И мы с Тобою наконец-то вместе,
И говоришь Ты мне,
Что дурачок

Я обезумевший, раз так страдаю
От звука всякого и от руки…
Ты понимаешь ли, моя родная,
Что песней не избыть моей тоски
По музыке на зазвеневшей коже?..

***

…Я ушёл за грань того, что ведомо
Разве только Богу одному:
И Звезде одной был только преданный,
Той, что обезболивает Тьму,

Той, что так немыслимо далёкая –
Кажется, за гранью Бытия –
Там, где всё туманом заволокано,
Там, где будем только Ты и я…

МУЗЕ

Мои нечисты ночи,
Так нечисты:
Живу с женой, а мысли — о тебе —
Как на ветру страдающие листья,
По осени — покорные судьбе!

Конечно, это страсть,
Конечно — подлость
И грязь
По отношению к жене.
И что быть может нечестнее: подле
Нее лежать и каяться в вине

Перед тобой и перед ней?.. Нечисты
Мои не то что ночи — день любой…
Скорей бы уж пережелтели листья,
Перегорели…
Как и я… тобой…

***

Дым над домом как волосы милой –
Также вьётся и хочется гладить,
Как у Той, что когда-то любила,
Той, которой лишь
Сердце и радо.

Дым над домом родным издалёка
Всё манит и манит бесконечно –
Этот кольцами вьющийся локон
Несказанно желанной и нежной.

Дым над домом… он тянет мне душу,
Будто ветер в лихую погоду.
Нет Тебя, но Ты только послушай:
Всё протяжней гудит –
Год от года…

СОЛОМИНКА

Соломинка, охапка, стог –
К соломе я неравнодушен:
Её тепло среди дорог
Всегда обогревало душу.

И память бережно несла
В её осеннюю усталость
На оконечности села,
Где молодость моя свершалась.

И юношеский оборот,
И ранняя девичья милость,
И тот соломенный омёт,
Где всё впервые и случилось…

Душа не ведает границ.
И посреди дорог, послушай,
Соломинка, как некий шприц,
Мою вытягивает душу.

***

Деревья догола раздеты,
Листвой ласкаются о ноги –
Так безысходно одиноки,
Совсем как брошенные дети.

Прохожий, человек радушный,
На небо звёздное укажет
И почему-то тихо скажет,
Что звёзды – это чьи-то души.

Они людьми когда-то были:
Любили их, они любили.
И ничего, что их так много, –
Им и на небе одиноко.

А я давно уже о звёздах
Того же мненья, что о листьях…
И по ночам так стынет воздух,
И пусто на душе, и мглисто.

***

Мне бы детский смех услышать,
Детский плач…
Но с утра кричит на крыше
Только грач.

Да мурлычет с недосыпа
Хмурый кот,
Да повсхлипывают липы
У ворот.

Да по трубам ветер воет –
Не впервой.
Может быть,  из-за него я
Сам не свой.

***

За изгородью вяза
Без суетных хлопот
Кузнечик долговязый
Мелодии прядёт.

На холмике покатом
Волнуется трава –
Паук, старик пузатый,
Сплетает кружева.

И пусть себе сплетает,
Пусть вечно вьётся вяз
И песни сочиняет
Кузнечик-долговяз!

ЛУИЗЕ

Это мне когда-то
С высоты далось:
Чёрная в закатах
Ночь твоих волос.

Зелень взгляда точно
Изумруд озёр –
И колдует ночью
Этот влажный взор.

Губы пахнут зноем –
Даже в дни обид.
Ты – моё земное,
Мой вседневный быт.

Впрочем, быт, как знаешь,
Отблеск бытия.
Значит, ты земная
Высота моя.

НА ЗАРЕ

Когда и петух не поёт на дворе
И всё молчаливо и гулко,
Люблю совершать по весенней заре
У маковой речки прогулки.

Шуршат под ногами песок и голыш,
И щурится солнышко, грея,
И ты всё шагаешь – и вроде бы длишь
Себя на какое-то время…

БЛАГАЯ ВЕСТЬ

Когда от грусти никуда не деться,
Но так гудит колодезный мотор,
Что даже солнце розовым  младенцем,
Не унимаясь, просится во двор,
В каком-нибудь вишневом переулке,
В таком же светлом, как благая весть,
Я становлюсь до удивления гулким,
Как будто переулок я и есть.